Актриса и комикесса Миель Бредоу: о загадках самоудовлетворения
«Перед тем как начать исследовать мастурбацию, мне нужно было сначала согласиться с тем, что я достойна удовольствия».
Американская актриса, комикесса и ведущая подкастов Миель Бредоу эксклюзивно для Playboy USA написала небольшое эссе о своих взаимоотношениях с мастурбацией, к которой она пришла только к двадцати четырем годам.
«Я слышала, Аманда любит мастурбировать в ванной под включенным краном». В седьмом классе после урока физкультуры я стояла в раздевалке возле своего шкафчика и пыталась извлечь свой мокрый спортивный бра из-под обычного бюстгальтера на косточках. Таким хитромудрым способом я придумала прятать свои соски, чтобы их никто никогда не смог разглядеть.
Случайно услышанный разговор одноклассниц стал неожиданным бонусом.
«Я слышала, Аманда любит мастурбировать в ванной под включенным краном!»
«Что?»
«В позе... морской звезды».
«А почему она не использует для этого лейку душа?»
«У нее нет душа».
Если бы я не была так занята своим шибари с двумя бюстгальтерами, я бы, наверное, воскликнула: «Но ведь душ принимают совсем не так!» — или: «А она может забеременеть от воды?» Но я бы никогда не решилась задать единственный вопрос, на который должна была ответить сама: зачем?
Я не была религиозной. Я не была помешана на сохранении девственности. Я ругалась как сапожник и получала за это от взрослых. Я даже знала, что такое минет (тогда я называла его «миньет»). И именно я как-то в школьной столовой за общим столом гордо сказала во всеуслышание: «Я уверена, что аппликатор от тампона остается снаружи». Но мастурбировать????
Со временем я обнаружила, что мастурбация — это как тереть лампу Аладдина в пещере, только пещера — это джинсы без джинна. Даже просто думая об этом, я казалась себе грязной. Как можно было получить такое удовольствие, которое бы перекрыло унижение, сопровождающее весь этот процесс, нелепые звуки и малопривлекательные выражения, которые я могла издавать? Как гадко бы обо мне подумали, если бы об этом стало известно, и как мерзопакостно я бы непременно себя чувствовала после всего?
Но самое главное, меня всегда преследовала коварная мысль, с которой я практически стала идентифицировать себя: кто сказал, что я достойна испытывать удовольствие?
Может быть, я бы ощущала себя по-другому, если бы на дверях моей спальни был замок.
Если бы я любила свое тело.
Если бы я ходила в школу с лучшим сексуальным образованием.
Если бы у меня была хотя бы кроха самоуважения.
Если бы я дружила с такими девочками, как Аманда, или вообще с любыми девочками.
Если бы я смотрела ситкомы для взрослых типа «Большой рот» (Big Mouth), или сериалы о подростках типа Pen15, или фильмы о взрослеющих девочках типа «Образование» (Booksmart), да, собственно, любой контент, который нормализирует сам факт женского самоудовлетворения.
Но у меня всего этого не было. И в моей голове приятно должно было быть другим людям, но не мне.
Всю старшую школу стыд преследовал меня, как рюкзак на колесиках, с которым, по настоянию моего мануального терапевта, я должна была ходить в школу. Тогда я еще не знала, что это был «стыд». Я думала, это была «правда». В то время я уже начала получать какой-то сексуальный опыт с другими людьми, но всегда оправдывала его перед самой собой тем, что это они хотели.
Я гордилась тем, что я была «спокойная», «нетребовательная» и «простая». Но чтобы я... испытывала возбуждение и хотела секса? Ха-ха!
Я была так предана идее не будить свое либидо, что мне это легко удавалось годами. Я стала «девушкой, которая никогда не мастурбировала» (покойся с миром, Стиг Ларссон). Я даже начала об этом шутить — типа у меня маленькие руки (как будто отсутствие мясистых больших пальцев и размаха ладони на октаву автоматически исключали меня из группы любителей теребить фасолинку).
Хотела бы я рассказать, как меня обуял дух секса, и я включила I’m Every Woman Уитни Хьюстон и довела себя пальцами до чувственного исступления. Но реальность прозаична: мой сочувствующий бойфренд подарил мне вибратор.
Не для него, не для нас, а просто для меня. Я покатилась со смеху: «Только не в этой жизни. Надеюсь, они принимают возвраты! Ой, он такой гладкий?!» Но потом, когда дома никого не было, я закрыла дверь на замок, выключила свет, зажгла свечи и устроила тест-драйв.
И сразу же мне стало понятно, почему Аманда лежала в ванной под открытым краном в позе морской звезды. Она пришла к этому в 12 лет. Я — в двадцать-мать их-четыре.
